Начало ХХ века на беларуских землях – сложный и противоречивый этап. Никогда раньше мир, окружающий людей, не менялся с такой скоростью. Быстро увеличивался объем информации, облегчался доступ к знаниям. Изменялся темп жизни. Особенно это стало очевидным после проведения разветвленной сети железных дорог и телеграфных линий. Жизнь преобразилась на памяти одного поколения. Важные изменения в жизни общества расширили группу суицидального риска – людей, не нашедших себе места в трансформирующемся обществе, пострадавших от перемен.
Суицид стал предметом научного интереса в Российской империи во второй половине XIX века. Им заинтересовались многие ученые: юристы, статистики, социологи, педагоги. Но наибольший вклад в исследование проблемы самоубийства внесли медики. Оформились два основных подхода в понимании суицида: биологический и психопатологический. Сторонники первого придерживались взгляда на самоубийство как на результат нарушения строения черепа и мозга, их оппоненты видели причину в психическом расстройстве и болезни личности.
ХХ век привнес абсолютно новую, созвучную времени трактовку самоубийства – о нем заговорили как о явлении, вызываемом неблагоприятным сочетанием социально-экономических факторов. Открыто писать об этом и не бояться быть осмеянным в научной среде за «публицистику» стало возможным после выхода в Париже в 1897 году исследования Эмиля Дюркгейма “Самоубийство. Социологический этюд”.
Парижское издание было хорошо известно российским специалистам, чему способствовали появившиеся рецензии в прессе. Окончательно публике Дюркгейм был “открыт” в 1912 году с выходом в свет перевода на русский язык. Отныне можно было ссылаться на авторитет французского «мэтра» в противовес обвинениям в ненаучности.
На это издание откликнулись многие исследователи, в том числе Питирим Сорокин, опубликовавший в 1913 году очерк, посвященный этой проблеме. В нем молодой социолог сформулировал базовый постулат российской науки начала ХХ века в отношении исследуемой проблемы:
“Главная общая причина роста самоубийств – это рост одиночества личности, ее оторванность от общества, в свою очередь представляющая результат нашего беспорядочно организованного общества.”
Смену медицинских трактовок причин суицида на социальные теории можно объяснить рядом причин.
Во-первых, самоубийство как явление начало занимать умы не только ученых, но и любого жителя империи, читающего газеты. Пресса обрушила шквал информации о случаях самоубийств на читателя, который начал задаваться вопросом о причинах такого масштаба этого явления. В поисках ответа он скорее принимал версию о социальной природе самоубийства, а не медицинской. Такое толкование проще и понятнее, к тому же человеческая психика обладает свойством искать виновного в самоубийстве, а в данном случае потеря работы или измена любимого человека гораздо более приемлемые объяснения, чем неправильное строение черепа.
Во-вторых, объяснение природы самоубийства сочетанием социальных и экономических факторов прекрасно вписывалось в мироощущение декаданса, характерное для начала ХХ века. Декаданс, декларируемый узким кругом части интеллигенции и буржуазии, стал эстетическим понятием, заключавшим в себе неприятие мира, пессимизм, высокую степень обособления личности, мистицизм. Декаденты осознавали себя представителями высокой, но идущей к упадку культуры, для них были характерны настроения одиночества, отрешенности, безысходности. Эти настроения были созвучны с установившимся мнением, что страна переживает небывалую “эпидемию самоубийств”.
Говоря о самоубийстве на беларуских землях как о социальном явлении, нельзя обойти стороной его количественное выражение. Общемировой бум в исследовании суицида был вызван резким его ростом в европейских государствах. Дюркгейм приводит данные второй половины XIX века для различных государств. Наибольший показатель числа самоубийств на 100 тыс. населения зарегистрирован в Саксонии – 33,4, в Дании – 25,5, во Франции – 16, в Австрии – 13. В Российской империи он не превышал трех случаев на 100 тыс. населения для европейской части страны. Исключение составляли крупнейшие города – Петербург, Москва, Киев, где этот показатель мог возрастать в десятки раз. Такое различие было связано с более точной регистрацией фактов смерти в городах по сравнению с сельской местностью, а также с условиями жизни в городской среде, способствовавшими обособлению личности, нарушению традиционного уклада жизни, высоким темпам маргинализации.
Беларуские земли (Виленская, Витебская, Гродненская, Минская, Могилевская губернии), относились к числу регионов с высоким показателем самоубийств. Однако этот показатель не был стабильным на продолжении всего периода начала XX века. (табл. 1)
Таблица 1. Динамика изменения количества самоубийств на 100 тыс. населения.
| Год | 1903 г. | 1906 г. | 1908 г. | 1912 г. |
| Число суицидов на 100 тыс. населения | 2,9 | 2,76 | 4,1 | 3,4 |
Закономерности изменения индекса числа самоубийств могут быть объяснены следующими факторами. Некоторое снижение числа суицидов в 1906 году было обусловлено революционным подъемом переживаемой эпохи. Уменьшение числа самоубийств в годы войн и революций считается аксиомой в науке. Принято считать, что насыщенная неординарными событиями реальность отвлекает от суицидальных мыслей.
В то же время периоды, следующие сразу за упомянутыми событиями, характеризуются реакцией, приносят разочарование в надеждах, что полностью оправдывает резкий рост самоубийств, зафиксированный в 1908 г. (на 33% больше, чем в 1906). Напомним также, что кроме политического кризиса, Российская империя переживала в 1904—08 гг. еще и экономический кризис. С 1908 года началось некоторое оживление экономики, которое превратилось в бурный рост, продолжавшийся до начала Первой мировой войны. Стабилизация условий жизни выразилась в снижении относительного числа самоубийств в 1912 году на 17 % по сравнению с показателем 1908 года.
Таблица 2. Самоубийства по гендерному соотношению
| На одно самоубийство женщины приходилось мужских самоубийств | 1903 г. | 1906 г. | 1908 г. | 1912 г. |
| 2,3 | 2,8 | 2,9 | 1,75 |
Особенностью белорусской действительности являлся высокий показатель самоубийств среди женщин (табл. 2). Как правило, на один женский суицид приходится 3 – 4 мужских. Общество, где это соотношение отклоняется в большую или меньшую сторону, считается несбалансированным по ответственности и тяжести забот, возложенных на один из полов. Большинство самоубийств среди женщин связано с неразрешимостью семейных проблем. Поэтому причиной, вызывающей высокий уровень женских самоубийств, можно считать патриархальность жизненного уклада, при которой конфликт женщины с мужем, родителями или другими родственниками, в особенности по мужской линии, является практически неразрешимым для нее. В патриархальном обществе развод почти полностью исключен, возможность принимать решения о своей судьбе у женщины значительно ограничена.
В рассматриваемый период происходили важные изменения в динамике крестьянских самоубийств (табл. 3). В середине периода их относительное число значительно уменьшилось, но к его завершению вновь возросло.
Спад числа крестьянских суицидов пришелся на время проведения столыпинской реформы, которая должна была решить наболевший аграрный вопрос. Крестьяне ожидали изменения жизни к лучшему в результате проведения новой политики. Но результаты реформы оказались не столь радужными, усилилась социальная дифференциация в деревне. Одна из задач реформы заключалась в увеличении прослойки зажиточных («крепких») хозяйств, однако этот процесс всегда взаимосвязан с ростом числа обедневших и безземельных крестьян.
Таблица 3. Социальное происхождение самоубийц (в %)
| Социальное происхождение | 1903 г. | 1906 г. | 1908 г. | 1912 г. |
| Крестьяне | 62 | 49 | 50 | 60 |
| Мещане | 33 | 35 | 33 | 30 |
| Дворяне | 2 | 10 | 8 | 6 |
| Военные | 1 | 5 | 6 | 1 |
| Другие | 2 | 1 | 3 | 3 |
Эти данные показывают, что городское сословие оказалось наиболее устойчивым к потрясениям начала ХХ века. Процент мещанских самоубийств в данный период оставался стабильным на уровне 33 – 35 % от общего числа, а оживление экономической жизни немного понизило показатель в 1912 г.
Пятикратный рост самоубийств среди дворян в 1906 году по сравнению с 1903 и постепенное его снижение к 1912 году, видимо связано с ощущением упадка общества, усилившимся в период революции.
Чутко прореагировало на поражение в русско-японской войне, революционные события и первые годы реакции военное сословие. Отметим, что полицейские данные о самоубийствах среди военных не могут быть полными в связи с корпоративизмом и особыми представлениями о «чести мундира» у этой группы населения. Указанная группа в большей степени, чем все остальные, считается предрасположенной к суициду. Это обусловлено, с одной стороны, доступностью огнестрельного оружия и спецификой отношения к ценности человеческой жизни. С другой стороны, военные, живя обособленно от окружающего населения, имея возможность скрывать порочащие сословие происшествия, вероятнее прочих могли сокрыть факт суицида.
К категории “Другие” были отнесены лица, чье происхождение полиция не смогла установить, а также иностранные подданные и маргинальные элементы.
Таблица 4. Самоубийства по месту совершения (в %).
| 1903 г. | 1906 г. | 1908 г. | 1912 г. | |
| Урбанизированная среда
(город, местечко) |
36 | 48 | 54 | 43 |
| Сельская среда, частновладельческие имения | 64 | 52 | 46 | 57 |
Рост самоубийств в городской среде и одновременный спад их количества в сельской местности в период 1903 – 1908 гг. (табл. 4) можно объяснить экономическим кризисом, сокращением производства, уменьшением числа рабочих мест и заработной платы, потерей перспектив работы в городе и одновременно с этим некоторое оживление в деревне, вызванное аграрным реформированием. Этот тезис подтверждается уменьшением количества самоубийств в городах и местечках Беларуси в 1912 г., году экономического подъема, и ростом суицидов в сельской местности после разочарования части крестьян в результатах реформы.
Таблица 5. Самоубийства по выбору способа (в %%).
| 1903 г. | 1906 г. | 1908 г. | 1912 г. | |
| Повешение | 52 | 52 | 45 | 45 |
| С применением огнестрельного оружия | 18 | 20 | 17 | 21 |
| С применением холодного оружия | 3 | 4 | 4 | 1 |
| Отравление | 10 | 15 | 25 | 25 |
| Утопление | 15 | 7 | 6 | 7 |
| Другое | 2 | 2 | 3 | 1 |
Коротко стоит сказать о способах самоубийства. Традиционно наиболее доступным и чаще всего выбираемым способом суицида считается повешение. На беларуских землях оно использовалось в половине случаев (табл. 5). Популярность этого способа легко объяснить наличием в любом доме веревки и места, куда можно ее привязать.
Каждое пятое самоубийство совершалось с помощью огнестрельного оружия, доступного в то время различным категориям населения. В первую очередь, им пользовались военные и дворянство, однако среди крестьян и мещан оно тоже не было редкостью.
За десятилетие с 1903 по 1912 год возросло использование ядов как способа самоубийства. Если в 1903 году такой способ выбирал каждый десятый, то в 1912 – уже каждый четвертый самоубийца. К этому добавим, что отравление являлось одним из самых ненадежных способов. Так, в Минской губернии в 1912 году из 87 зафиксированных отравлений только 25 (28,7 %) привели к смерти. Также надо учитывать, что всегда существует значительное количество неудачных суицидальных попыток, с легкими последствиями для здоровья, о которых полиции известно не стало. В качестве яда чаще всего выбирались уксусная эссенция, карболовая и серная кислота, нашатырный спирт. Большинство из этих веществ были легко доступны.
Невысокий процент самоутоплений связан со сложностью фиксации. Это способ, с помощью которого легче всего скрыть самоубийство. Из зарегистрированных полицией утоплений подавляющее большинство было совершено в колодцах или в открытых водоемах при свидетелях. Умышленное утопление без свидетелей практически невозможно отличить от несчастного случая на воде. Утопление же по неосторожности в отчетах о насильственных и случайных смертях занимает одну из ведущих позиций. Следовательно, действительный процент самоубийств при помощи утопления был выше, нежели фиксируемый.
К категории “Другие способы” относятся, в основном, случаи умышленного падения с высоты и попадания под поезд. Последний способ являлся наиболее техногенным и изучался тщательнее прочих. О нем единственном немедленно телеграфировалось губернатору, и расследовался он жандармерией, а не обычной полицией.
ххх
Говоря о самоубийстве как социальном явлении, характеризующем эпоху, нельзя забывать, что все же оно, в первую очередь, является фактом личной биографии и при всех допустимых сравнениях и обобщениях остается уникальным событием в каждом отдельном случае.
Наиболее полную документальную информацию современному исследователю о самоубийствах на беларуских землях могут предоставить полицейские рапорты, которые составлялись уездными исправниками и полицмейстерами обо всех зафиксированных случаях суицида, а также неудачных попытках к оному. Необходимость реагировать на такие случаи полицией проистекала из двух причин: во-первых, любая насильственная или вызывающая подозрение смерть требовала расследования, во-вторых, самоубийство в Российской империи по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных от 1845 г. считалось преступлением, за которое следовал отказ в христианском погребении и объявление недействительным духовного завещания.
Полицейские рапорты должны были включать в себя определенный набор информации о факте самоубийства, благодаря чему сегодня мы можем получить сведения о личности пострадавшего и обстоятельствах трагедии. В рапортах содержатся данные о месте, времени происшествия, указаны имя, возраст, вероисповедание, социальный статус и род занятий самоубийцы. Особо в этих источниках раскрываются причины самоубийства. Их выяснение было необходимо не только для отчетности и исключения возможности убийства, но и для того, чтобы определить, каковыми будут юридические последствия для суицидента и его семьи. Так, самоубийство, совершенное в состоянии умопомешательства, припадке беспамятства, для сохранения целомудрия или государственной тайны, считалось ненаказуемым. Зафиксированный в отчете полиции припадок сумасшествия тоже был достаточным основанием для разрешения христианского погребения самоубийцы.
Однако при сравнении рапортов XIX и ХХ столетия становится заметным важное различие между ними. Чем позже составлен документ, тем реже в нем причиной самоубийства называется умопомешательство, приступ душевной болезни, меланхолии, “ненормальное состояние духа” или “расстройство умственных способностей” – наиболее распространенные формулировки того времени. Вряд ли это можно объяснить тем, что люди с психическими расстройствами реже стали совершать самоубийства – изменился подход к ним у составителей документа. С ослаблением табуированности проблемы суицида становилось возможным говорить (и писать) о нем не только как о следствии душевной болезни, но как о результате сложных обстоятельств, в которых вполне нормальная по общепринятым меркам личность может решиться на убийство себя.
Эти процессы нашли свое законодательное выражение. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 1845 года, о котором речь шла выше, перестало соответствовать реалиям жизни в вопросе о наказуемости самоубийства. Указанное уложение легко было обойти, имея свидетельства родственников и соседей о временной невменяемости самоубийцы, чем часто пользовались заинтересованные особы. В 1903 году был подготовлен проект реформы законодательства, по которому самоубийство переставало считаться наказуемым деянием, а ответственность предусматривалась лишь за подговор к нему. Хотя проект был принят только в 1912 году, негласно им широко пользовались уже на протяжении 10 лет.
На первое место среди причин самоубийства в полицейских рапортах начала ХХ века выходят бытовые трудности и любовные переживания. По данным для Минской губернии, среди установленных причин самоубийства в 1903 году 49 % приходилось на случаи психических и физических болезней, а 51 % составляли немедицинские проблемы (безответная любовь, смерть близкого, бедность, неприятности на службе, боязнь наказания за совершенное преступление и т.д.). В 1908 году это соотношение было 45 и 55 % соответственно, а в 1912, в год выхода обновленного закона о самоубийствах, оно составило 10 и 90 %.
Среди немедицинских причин наиболее часто упоминаются материальные проблемы (“неимение средств к жизни”, “бедность, доходившая до крайней нищеты”, “тяжелые условия жизни”). Например, крестьянин Бобруйского уезд Тимофей Пакуш 23 июня 1901 г. повесился из-за “крайне бедного состояния, терпел во всем нужду и недостаток, вообще тяготился жизнью”.
Близки по смыслу к указанной категории осложнения в профессиональной деятельности, часто выступавшие в качестве обстоятельств, приведших к самоубийству. Наиболее серьезной проблемой в данной ситуации было увольнение. Так, 23-летний крестьянин Георгий Гусаков не смог перенести увольнения от должности управляющего имением помещиком Булгаком и пытался покончить с собой, приняв уксусной эссенции в Минске в Губернском саду 30 мая 1908 г. Игнатий Сакович, 55-летний крестьянин столь же остро отреагировал на увольнение, в рапорте об его самоубийстве 30 марта 1903 г. отмечено, что причиной к нему послужило “удаление от должности казенного лесника, так что после этого удаления он постоянно досадовал и говорил жене, что воспитывать детей ему не придется”.
Причиной самоубийства могли выступить осложнения в отношениях с начальством и сотрудниками. Например, грубое обращение хозяина Я. Залкинда и подмастерья М. Голланда толкнуло 31 мая 1903 г. 14-летнего подмастерья Янкеля Гурвича, поступившего для обучения портняжному искусству, на суицид.
Часто неприятности по службе были сопряжены с должностным преступлением или растратой казенных денег. Иван Максимович, пинский нотариус, застрелился из револьвера в своей квартире 3 марта 1908 г., оставив записку на имя представителей судебной и полицейской власти: “Возвращаясь накануне около 12 часов ночи из своей конторы по Киевской улице, был ограблен тремя неизвестными на сумму до 8000 руб., не имея возможности покрыть ограбленную сумму и будучи потрясен случившимся он предпочел смерть тревожной жизни и просит в его смерти никого не винить.” В ходе расследования эта информация не подтвердилась, зато выявилась растрата крупной суммы денег. Поскольку уездный член Окружного суда Введенский назначил на 6 вечера в день смерти ревизию нотариальной конторы, а Иван Максимович в этот же день пытался занять денег в городе, пинский полицмейстер сделал вывод, что он, избегая позора, лишил себя жизни, а для сохранения чести семьи прибегнул к вымыслу об ограблении.
В Бобруйске приказчик аптекарского магазина Норкина 19-летний Абрам Розов 29 апреля 1912 г. отравился морфием от стыда, так как, хоть и ранее был замечен в мелком воровстве товаров из магазина, но накануне обнаружилась крупная кража, за которой бы последовала огласка его преступления.
Боязнь наказания за совершенные преступления и проступки, не связанные со службой тоже толкала на самоубийство. Например, страх попасть в тюрьму за порубку казенного леса, за что крестьянин Бобруйского уезда Павел Потапейко состоял уже третий раз под следствием, вынудил его 11 января 1903 г. повеситься. В Новогрудском уезде крестьянка Антонина Кривая, сокрывшая рожденного ею ребенка, боясь ответственности и наказания за детоубийство, 13 мая 1903 г. отравилась фосфорными спичками.
Любовные переживания составляют обширную группу причин самоубийства. Эта категория включает в себя ревность, измены, невозможность быть рядом с любимым человеком в результате запрета жениться или его смерти и т.д. Если романтические причины или ревность, как правило, вызывали самоубийства у возрастной группы 15 – 30 лет, то смерть супруга, как причина суицида, характерна для старшей группы.
В Пинске 18-летний Фавст Малинин, служивший писцом у инженера Димича, застрелился в доме терпимости Кустовой. Причина его самоубийства стала известна полиции по оставленной им записке в стихах на двух пустых коробках от конфет, в которой он просит никого не винить в его смерти, так как он лишил себя жизни добровольно из любви к проститутке Хенрике Гутковской.
Крестьянин Новогрудского уезда 51-летний Петр Дроздь неудачно пытался зарезаться ножом. После оказания ему медицинской помощи признался, что поводом к самоубийству “послужило обстоятельство, сопряженное со смертью его жены, после которой произошел полнейший беспорядок в семье и по хозяйству, почему он еще в прошлом году решил покончить с собой, так как с каждым днем жизнь для него становилась невыносимой”. Игуменский мещанин Иван Петровский 26 мая 1903 г. пытался застрелиться, узнав о любовной связи своей жены Варвары с другим лицом.
Особый вид самоубийств, чаще всего возникающих на почве острых любовных переживаний, это суицид, совершаемый после убийства. Обычно он встречается у людей, чьи взаимоотношения продолжительны и запутаны, где сложно провести грань между любовью и ненавистью, часто связан с домашним насилием и, как правило, направлен на близких людей. Его следует различать с самоубийством, совершенным от страха наказания за совершенное преступление (убийство). Характерной особенностью его является выбор жертвы. Как правило, мужчины убивают своих жен или партнерш, а потом совершают самоубийство. Женщины же в этом случае чаще всего убивают своих детей.
Этот своеобразный тип самоубийства также глубоко связан с пониманием ответственности и заботы, хоть и извращенной, о своем близком. В этом случае самоубийца считает жизнь жертвы своей собственностью, о которой он должен позаботится перед совершением суицида. Так, крестьянка Игуменского уезд Вера Деркач утопилась вместе со своим 6-месячным ребенком в припадке отчаяния из-за притеснений со стороны свекра и свекрови, а крестьянин Пинского уезда Петр Леоновец повесился после убийства своей жены Натальи, совершенного из ревности и нежелания дальше жить.
Разочарование в жизни и невозможность достигнуть желаемого тоже становились причиной самоубийств. Дочь пинского мещанина Рохля Найдич отравилась карболовой кислотой, “вследствие не удовлетворения желания поступить на акушерские курсы за неимением средств”.
Бедность и разочарование составляли наиболее удручающее сочетание. Дознанием по делу о повешении Иосифа Чумака 4 мая 1904 года было выяснено, “что он 3 мая, будучи на базаре в местечке Раков, купил себе лошадь за 9 руб. 50 коп., но лошадь эта оказалась настолько слаба, что, когда он вел ее домой, то она при самой деревне околела. По предположению жены покойного Анастасии Чумак, оставшейся с 8 малолетними детьми, а также братьев его и соседей – Иосиф Чумак лишил себя жизни исключительно вследствие неудачной покупки лошади, так как он был человеком крайне бедным и на покупку истратил последние свои деньги”.
Особое место среди самоубийств занимают те, которые совершались под воздействием представлений о чести. Кроме некоторых упомянутых выше случаев, сюда можно отнести суициды, вызванные желанием сохранить дворянскую честь. ХIХ век породил так называемую американскую дуэль. Суть ее заключалась в том, что поединок между ее участниками как таковой исключался. Взамен им следовало тянуть жребий, вытянувший его, обязывался в оговоренный срок совершить самоубийство. Возникновение такой формы было обусловлено существовавшим наказанием за участи в дуэли, она позволяла избежать не только кары за поединок, но и нежелательной огласки. Также она могла быть предложена тогда, когда не пристала открытая дуэль, например, из-за высокого поста одного из дуэлянтов или большой разницы в возрасте между ними.
Вот, к примеру, рапорт полицмейстера доносит до нас сведения о самоубийстве сына титулярного советника Ричарда Лунского, 17 лет, который застрелился из револьвера на Набережной улице г. Минска. Полиции он оставил записку с просьбой никого не винить в его смерти. В другой же, заранее отправленной хозяину квартиры, где он жил, статскому советнику Иосифу Дулевичу молодой человек изложил настоящую причину – необходимость исполнить обязательство по условиям американской дуэли и просьбу телеграфировать родителям о случившемся. Вероятно, этим он пытался избежать нежелательной огласки и доверил свою тайну другому дворянину, который не счел нужным ее сохранить.
К “громким” самоубийствам в культурной среде Беларуси начала ХХ века следует отнести самоубийство Сергея Полуяна (Есеновича), уроженца местечка Брагин, молодого прозаика, публициста, основоположника белорусской профессиональной литературной критики. К 19 годам он во многом сумел раскрыть свой многогранный талант, однако не смог перенести неблагоприятного стечения обстоятельств. Ему пришлось покинуть родительский дом из-за ссоры с отцом на почве распространения революционных идей и поселиться в Киеве. Сергей зарабатывал на жизнь репетиторством и написанием сочинений для нерадивых учеников, писал много своих статей. В связи с конфликтом с редакцией “Нашей Нивы” публиковался мало, жил в бедности, голодал. Одновременно с этим весьма болезненно переживал послереволюционную реакцию в стране. Оказавшись далеко от дома, без духовной и материальной поддержки близких людей, видя, как идут прахом мечты о скором изменении общественной жизни, о развитии беларуского языка и культуры, в ночь с 7 на 8 марта 1910 года перед Пасхой он покончил с собой.
Полуян оставил своеобразное духовное завещание – написанное перед смертью короткое произведение “Христос воскресе!”. Оно проникнуто неожиданным для такой ситуации оптимизмом и энтузиазмом, надеждой на предстоящее возрождение беларуского народа и его культуры:
“Прачынайся ад сну, Беларусь!
Годзі стагнаць ды жаліцца!
…Ідзі будаваць зруйнаваную бацькаўшчыну!
Наперад па шчасце!
Хай злое ўсе дрогне: Вясна ўжо на сьвеці:
Хрыстос Уваскрос!”
Максим Богданович восхищался тем, что С. Полуян смог найти в себе силы “…приветствовать в своем предсмертном стихотворении “Христос воскресе” зарю белорусского возрождения: morituri te salutant”.
Предсмертная записка Полуяна не сохранилась, но ее по памяти восстановила его сестра Зинаида:
“Жыцце ў марах – казка, а на самой справе – гніенне раба і вечная незабяспечаннасць. Але не думайце, што з-за незабяспечаннасці я паміраю. Так трэба. (…)
Я так люблю жыцце, светласць і красу, ды не на маю долю выпала гэта.”
Человек с суицидальными настроениями живет в специфическом мире, видимые причины самоубийства не всегда кажутся логичными окружающим, а тем более исследователям другой эпохи. Часто абсурдность и малозначительность повода наталкивала современников на мысль о душевной болезни самоубийцы, что вполне укладывалось в медицинскую канву трактовки самоубийства, в то же время “серьезная” причина (смерть близкого, нищенство и т.д.) в некоторой степени могла оправдать его.
Особенно часто несоответствие серьезности поступка и повода встречается в самоубийствах подростков, что объясняется повышенной в этом возрасте восприимчивостью. Так, отказ матери сшить платье толкнул игуменскую девицу Роху-Лею Бруслан к повешению 26 мая 1912 г.
Среди подростковых самоубийств выделяются в отдельную группу самоубийства учащихся, вызванные неудачами в учебе или общении со сверстниками. Наибольшее количество суицидов приходилось на экзаменационную пору. 29 июня 1903 г. ученик IV класса коммерческого училища в Пинске Лейма Милецкий повесился на чердаке дома родителей из-за того, что “в текущем году не выдержал экзамена по алгебре, чем сильно огорчился”. Ученик III класса минской гимназии, сын ревизора Московско-Брестской железной дороги 13-летний Александр Петров застрелился 22 мая 1904 г., оставив записку родителям с признанием, что не перешел в следующий класс.
Рост школьных суицидов и внимание свободной прессы к этой проблеме вынудили заговорить о серьезности проблемы. Официальные государственные органы тоже отмечали опасность роста самоубийств среди молодежи. На протяжении 12 лет, вплоть до 1917 года, издавался статистический сборник “Самоубийства, покушения на самоубийства и несчастные случаи среди учащихся учебных заведений Министерства Народного Просвещения”, выходили многочисленные публикации, в том числе излагавшие взгляды зарубежных ученых на эту проблему. Российские исследователи высказывались о необходимости реформирования школьной системы. “Уничтожение переходных экзаменов, отметок, системы наказаний и устрашения должно благоприятно отразиться на интересующем нас вопросе [ученических самоубийств – К.Г.],” – писал И.Е. Майзель.
Представители радикальных кругов использовали факт рост числа самоубийств среди молодежи в качестве своего рода политического аргумента. Например, Н.К. Крупская писала, что рост количества самоубийств “иллюстрирует полную непригодность всей современной школьной системы… и вопиет о необходимости создания новой, свободной, построенной на совершенно иных педагогических основах, школе”.
Таким образом, самоубийство из постыдного факта и личной трагедии к началу ХХ века приобрел качества явления общественного масштаба. Произошла частичная демедикализация суицида, отныне о его природе компетентно рассуждали педагог и юрист, политик и журналист, не только медик. Самоубийство как характерная черта эпохи заполонило страницы бульварных изданий и специализированных научных журналов, важное место на своих страницах отводили ему издания, декларирующие абсолютно иные интересы. Например, культурно-просветительская газета “Наша Нива” в 1911 году 24 раза обращалась к теме самоубийства. Современники начали воспринимать суицид в качестве своеобразного признака эпохи.
Автор: Ксения Гатальская, “Альманах №8”